Vladimir Pastukhov

При Сталине правозащитного движения не было. Причин много, очевидных и неочевидных. К очевидным относится уровень репрессий. В условиях тотальной слежки и незамедлительного подавления любых индивидуальных проявлений нелояльности (реальной и мнимой) никакое движение не имело шансов зародиться и, тем более, развиться. К неочевидным можно отнести то, что в значительной мере оппозиция Сталину была «идейно родственной» сталинизму – репрессируемые и реприссирующие исповедовали различные версии интернационал-большевизма и спорили, как надо правильнее применять террор. Так или иначе, более-менее организованное движение, сосредоточенное на либеральных и конституционных ценностях и принципах, появилось только в условиях оттепели, но зато просуществовало уже до самого краха СССР, несмотря на все «давилово» со стороны советского режима. Оно развивалось как внутри страны, так и в эмиграции, и оба крыла тесно взаимодействовали друг с другом. Со временем его влияние на мнение интеллигенции стало значительным, особенно благодаря работе западных медиа, ориентированных на вещание на территории СССР, с которыми сотрудничали диссиденты. Несмотря на эти успехи, прямая роль правозащитного движения в крушении советского «тоталитарного» режима оказалась скромной, и практически никто из представителей диссидентской верхушки не стал частью новой власти и в целом бенефициаром демократических преобразований. Ими стали представители второго эшелона номенклатуры, частично криминальное подполье и некоторые представители околовластной советской интеллигенции. По сути, режим самообслужился, хотя и взял на вооружение часть идей правозащитного движения. Что-то подсказывает мне, что большинство участников нынешнего антивоенного и демократического движения, как те, кто репрессирован в России, так и те, кто действует в эмиграции, и на этот раз не станут бенефициарами продвигаемых ими преобразований. Скорее всего, ими станут оппортунистические элементы системы. Могу предположить, что одной из тех сил, которые произведут конверсию режима, станут не антивоенные активисты и правозащитники, а лидеры «нового типа», выросшие из гущи путинских масс (но не в центре, а на периферии), скорее всего – прошедшие войну, и даже сидевшие в окопах, но разочаровавшиеся в ее целях и в способности режима ее вести. Это будут люди, понятные массе, с общей для массы судьбой, говорящие с ней на одном языке, но уже о другом. Именно эти люди имеют наибольшие шансы стать драйверами послепутинской России. Может ли быть иначе? Да, в случае, если история зайдет на эшафот революции, сопоставимой по размаху с большевистской. Такой сценарий в принципе возможен, но пока не просматривается в практическом плане. Для его реализации необходимо, чтобы затянувшаяся на годы война закончилась приблизительно с теми же результатами, с которыми закончилась для России Первая мировая война. В этом случае к власти может прийти действительно самая радикальная анти-военная секта. А что же нынешнее антивоенное общедемократическое движение? Неужели все впустую? Отнюдь. Его пассионарностью и идеями будут опосредствованно подпитываться то самое оппортуническое ядро режима, которому предстоит сыграть роль его могильщика. Так что, как любит говорить о моем поколении мой старший товарищ профессор Николай Пивоваров, «Навозом ляжем».

Пока все происходит предсказуемо, и это хорошо. Я неоднократно писал, что жизнь путинского двора все больше подчиняется ритуалам, выросшим из глубин традиционной (в значительной мере – средневековой) русской политической культуры. Одним из таких ритуалов является народный плач о снисхождении. Мол, батюшка, не оставь нас сиротами и венчайся уж, в конце концов, на это чертово царство. А кандидат, соответственно, тянет до последнего, мнется, отнекивается и соглашается, когда уж край, когда взяли такую ноту, что барабанная перепонка не выдерживает. Все так и произошло: мямлил, мямлил, но отцу героя отказать не смог. Почему это хорошо? Потому что, если их можно предсказать в малом, то есть шанс научиться предсказывать и в большом. Пока все по шаблону, и это сходит с рук, до тех пор, как жизнь подбросит нестандартную задачку.

Риски сокращения поставок вооружений Украине со стороны США нельзя недооценивать, но их не стоит и переоценивать. Все признаки указывают на то, что эта помощь стала разменной монетой в сугубо внутриполитическом торге между республиканцами и демократами по вопросам, далеким от Украины и России, который к тому же в условиях электоральной гонки приобрел особенно ожесточенный характер. То есть собственно отношение к военному конфликту в Украине здесь скорее повод, чем основная причина разногласий. Если торг по базовым внутриполитическим вопросам окажется успешным, то поставкам дадут зеленый свет, обставив изменение позиции каким-нибудь приличным образом. Не произойдет это только в том случае, если республиканцы сочтут, что в рамках их предвыборной стратегии пришло время сыграть ва-банк. Но это вряд ли - рано. Кстати, думаю, поэтому Зеленского “попросили” не выступать в Сенате. В таких условиях его выступление ни на что повлиять не может, а будет только раздражающим фактором. Таким образом, наиболее реалистичный сценарий состоит в том, что Украина получит помощь, что называется, на флажке, скорее всего - в несколько сокращенных объемах. Полагаю, что дадут достаточно оружия, чтобы не обрушить фронт и не дать России возможность быстро выиграть войну, но о наращивании поставок до уровней, необходимых для организации нового стратегического наступления, до начала следующего президентского цикла можно забыть. Значит, все-таки позиционная война и несколько сотен тысяч заживо погребенных в окопах на год (годы) по обе стороны линии фронта.

Как оно?

Ну что ж, свершилось – специальная избирательная операция (СИЗО) началась. Депутаты назначили день выборов. Прямо кино да и только. На ум не приходит ничего, кроме кортневской рифмы. И ведь не споешь уже в оригинальной версии. Выборы, выборы – кандидаты милые. Только так. А ведь было время, когда я частенько пересматривал экранизацию спектакля «Квартета И» «День выборов». Помимо хорошей актерской игры, я рассматривал этот фильм как учебное пособие и путеводитель по политической культуре конца 90-х – начала 2000-х. С войной стало не до «Дня выборов», и я отправил его на скамейку запасных. А тут на днях пересмотрел, не скрою - с удовольствием. И обратил внимание на совершенно новые коннотации, которых раньше не было. Раньше фильм воспринимался в значительной степени как сатира на российские псевдодемократические приколы вроде полусвободных выборов. Исподволь появлялась мысль: «Да кому это вообще нужно?» А вот сегодня возникает другая мысль. С высоты имеющегося опыта, готовясь к просмотру совсем другого спектакля, который будем посещать строем, как кино в пионерлагере по воскресеньям, хочется повторить за одной из героинь фильма: “Кстати, а было хорошо…” Есть один важный момент, о котором не стоит забывать. Пережив (переживая) путинщину, мы становимся взрослее и мудрее. В том числе, перестаем воспринимать демократию как праздник. Демократия – это будни со всеми свойственными будням безобразиями и пошлостями. И выборы, даже в самой демократической стране с традициями, полны фальши и обмана. Что уж говорить о вновь прибывших. И все же лучше несовершенная демократия со всеми ее перекосами, чем сегодняшний кладбищенский порядок. Потому что демократия – это жизнь, а тотальный порядок – это смерть. Причем не в переносном, а в прямом смысле слова, потому что этот порядок неотвратимо ведет общество к войне. Может быть, ради осознания этой единственной истины все и писалось…

Вот прямо вижу, как выходит Путин на “Прямую линию”, криво усмехаясь, и говорит: “Предлагаю избрать на следующий срок Президентом Российской Федерации Дмитрия Анатольевича Медведева”. Все ахают, судорожно шарят по карманам в поисках валидола и идут голосовать за Медведева – ну, хотя бы не Путин.

Предваряя выпуск очередных и, к сожалению, по независящим от нас причинам менее регулярных “Пастуховских кухонь”, вынужден заметить, что даже нерегулярное общение с Борисом существенно расширяет мое представление о масштабах “апокалипсеца”, происходящего в мире. На этом фоне мерзости родных деревней начинают терять для меня первозданную свежесть восприятия и превращаются в унылую часть общего проблемного ландшафта планеты. В глубине моей измученной поиском причин безобразий души зреет подозрение, что все, что мы по простоте душевной считаем причинами, на деле само является следствиями. В том числе и Путин, и его мировые клоны (клоуны). Это как с глобальным потеплением. Все пеняют на индустриальные выбросы газов и даже на бедных коров, а на деле может оказаться, что нам просто не повезло с периодом, и это такой вот цикл у планеты сейчас. И сделать с этим ничего нельзя, только пытаться научиться жить как-то в этом жарком климате, дожидаясь более благоприятных времен. https://youtu.be/9mR4WVa-tH0?si=5rCz5kzmwN1qwjor

Если бы Роберт Стивенсон писал свой знаменитый роман о докторе Джекиле и мистере Хайде сегодня, у него очевидно был бы другой прототип. Путин очевидно страдает биполярным расстройством безопасности. Он то запросто якшается с электоратом на расстоянии вытянутой руки, то приносит извинения иностранным послам, что эпидемиологическая обстановка не позволяет ему приблизиться к ним ближе, чем на несколько десятков метров. Интересно, какой Путин прилетал в Дубай? Тот, что тусил с народом на улицах Махачкалы, или тот, что на солидном расстоянии извинялся перед послами? Или, может, шейх Заид тоже сидел на карантине, как губернаторы? Я просто пытаюсь понять логику этих ритуалов: тут либо маску надень, либо перчатки сними…

Мы очевидно находимся на перевале войны. По всей видимости, это ее критичная фаза, вторая после начала агрессии, когда решалась судьба Киева. Это понимают, на мой взгляд, обе стороны и относятся к происходящему со всей соответствующей серьезностью. И если штурм Бахмута действительно был малопонятным эпизодом тактического значения, где были израсходованы стратегические ресурсы, то Авдеевка уже реально похожа по своему значению на «украинский Сталинград». Не в последнюю очередь потому, что может существенно повлиять на позицию союзников Украины. В такой ситуации раздрай в политическом руководстве Украины был бы крайне неуместен и, пожалуй, превращается в главный фактор риска для Украины. Впрочем, Путин тоже рискует. Если чувство меры ему откажет и авдеевская мясорубка превзойдет бахмутскую (возможно, в разы), а результат достигнут не будет, это ему через какое-то время аукнется болезненной реакцией общества. Хотя Пригожиным двигали сугубо коммерческие мотивы, усиленные возней тараканов в его буйной голове, но устроенный им пердимонокль был бы невозможен без шока первых «мясных штурмов». Сейчас все очень подвижно, все на встречных курсах, и я не готов предсказать, кто, в конечном счете, выйдет победителем из этого клинча. В том числе, я не готов списывать Зеленского как «отработанный материал» (тенденция к чему стала прослеживаться). Не бывает такой войны, которая не проходит через критические точки. Сейчас именно такой момент – не меньше, но и не больше.

Я давно хотел написать о своем видении того, во что эволюционировала ситуация на Ближнем востоке, думал, что закончу писать в самолете как раз 7 декабря, но ход событий ускорился – видимо, все хотят отметиться к скорбной дате. Два события резко выделяются на общем фоне: стремительный визит Путина в Саудовскую Аравию и ОАЭ (с последующим визитом Раиси в Москву) и частная встреча представителей семьи Трампа с премьером Катара и членами еврейской общины. Оба эти события свидетельствуют о том, что: 1) Террористическая атака ХАМАС не была инициативой ХАМАС (не исключаю, что самому ХАМАСу было сделано предложение, от которого он не смог отказаться). 2) Это была стратегическая операция Ирана, возможно - Ирана и России, не исключено - Ирана и России с ведома Китая, целью которой было изменение баланса сил в регионе, срыв планов США по формированию израильско-саудитского альянса и замена его ирано-саудитским альянсом. То есть ближневосточный треугольник должен был в любом случае «схлопнуться», но не в ту сторону, в которую планировал Байден. Вместо нормализации отношений саудитов с израильтянами Москва и Пекин предложили нормализовать отношения между саудитами и иранцами. 3) Важнейшей частью была политическая изоляция Израиля как в арабском мире (тут сильно трудиться не надо), так и в Европе (отчасти в США). Я убежден, что садистическая и демонстративная жестокость теракта была продуманным и важнейшим элементом операции, а не эксцессом исполнителей. Все было задумано так, чтобы не оставить правительству Нетаньяху выбора. Провокация наземной операции в Газе с тысячами жертв среди гражданского населения была той главной целью, которую ставили перед собой планировщики. Не компетентен судить о правильности принятых Израилем решений, но твердо могу сказать, что были приняты именно те решения, которых добивались Тегеран и, возможно, Москва. Сейчас начинается важнейший этап всей операции, ради которого все и затевалось. Сейчас инициаторы террористической атаки постараются извлечь прибыль из своих инвестиций и «откэшиться» на крови. Они будут пытаться перетасовать ближневосточную колоду таким образом, чтобы их карта легла сверху. Внимательно следите за руками и полетами. Думаю, что это серьезная отсечка в истории Ближнего востока. Чем бы ни закончилась эта «спецоперация», мне представляется маловероятным возвращение даже к подобию статус-кво, существовавшему до 7 октября. Колода в руках опытных шулеров, которые своего не упустят.