Не хотелось высказываться по поводу раздуваемой публичной истерии с чеченкой Лией, бежавшей от семьи к любимому Артему и раздающей направо и налево интервью, позорящие ее род. Сразу определюсь, что я сторонник того, чтобы девушка сама определяла свою судьбу, боролась за свою любовь и в итоге, если на то будет воля Божия, победила. Сам знаю несколько таких историй. Кончились они более или менее счастливо. Отвратительно другое. Отвратительно то, что этому, в принципе романтическому классическому эпизоду, придают яркую окраску националистической пропаганды, целью которой является стравливание народов нашей страны. Особенно забавно, что этим занимаются те, кто выдает себя за русских государственников, охранителей и консерваторов, а не только отмороженные либералы, для которых женщина это просто «человек с вагиной», такой же, как «человек с пенисом», вообще никаких различий, кроме «навязанных веками стереотипов гендерного абьюзинга». Русские консерваторы, по идее, должны бы консервировать традиционные русские ценности семьи, рода, нормальных гендерных отношений, не поощрять добрачные сексуальные связи и все такое. Но когда речь идет о чеченцах или вообще мусульманах, то эти консерваторы забывают о своей консервативности и верещат похлеще самой отмороженной либероты. А ведь один из ключевых сюжетов русской классики, как две капли воды похож на изучаемый сюжет «из чеченской жизни»! Вспоминаете? Нет? Напомним. «Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна. — Хороша, очень хороша! — сказала Марья Дмитриевна. — В моем доме любовникам свиданья назначать! Притворяться-то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. — Марья Дмитриевна тронула ее за руку. — Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то́ сделала, да мне твоего отца жалко. Я скрою. — Наташа не переменила положения, но только все тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи. — Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, — сказала она своим грубым голосом. — Слышишь ты, что ли, что я говорю? — Она поддела своею большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящие и сухие, губы поджаты, щеки опустились.». Узнали? В школе проходили, в восьмом (теперь девятом) классе. Это, между прочим, просвещенная, дворянская, франко-русскоязычная семья, а не обитель «власти тьмы невежества». Защита дочерей от обуревающих их страстей, разрушающих их жизни и позорящих род, из которого они происходят, это обязанность родителей и других членов семьи, тем более благородного происхождения. И это исконно русская традиция, гениально описанная Толстым. Чеченцы, кстати, очень чтят его память. Именно утрата этой и других русских традиций (поддерживавшихся в той или иной степени в послевоенное советское время) является одним из факторов вымирания русского народа. «Делайте современные русские Наташи Ростовы чего хотите с собой и своей жизнью! Главное - ваши чувства! Ваши домашние - смертельные враги вам! Бегите от них!» - на чеченском примере фактически вопят по заданию свыше «русские националисты». Чеченцы, заботящиеся о своих дочерях, увеличиваются в численности. А русские вымирают. Я всегда говорил, что эти «либералы либераловичи» в консервативных масках хуже чем откровенные разрушители традиционной человеческой антропологии.