Философский шезлонг

Ходить меня учила мать, Вцепился я в подол, Не знал, с какой ноги начать, А все-таки пошел. Сад исходил я года в два И вдоль и поперек, И что расту я, как трава, Мне было невдомек - Не потому, что был я мал, А потому что все Росло, и город подрастал, Кружась, как колесо. Навстречу облака текли, Деревья и дома, Базарный пригород в пыли, Вокзал и степь сама. По Лилипутии своей Пошел я напролом, На сабли луговых людей Ступая босиком. Пока топтать мне довелось Ковыль да зеленя, Я понял, что земная ось Проходит сквозь меня. Арсений Тарковский 31 мая 1956

Эрих Фромм сказал на конференции «Дзен и психоанализ»: «Большинство людей блуждает по дорогам жизни, оставаясь симбио-тически связанными с матерью, отцом, семьей, расой, государством, общественным статусом, деньгами, богами и т. д. Не желая или не в силах разорвать пуповину, они остаются отчасти рожденными, более или менее живыми.»

Природа богата ценностями и сокровищами, на страже драконы и прочие стихийные бедствия, равно как неразумные аборигены, у которых надо отобрать золото и слоновую кость, а затем воспитать. Идеологеммы цивилизации — защита, нападение, платное воспитание. Для успеха необходима гражданская, а лучше военная гармония, унифицированные четные ритмы, дисциплина. Эпоха воинов-индивидуалистов прошла — после поражений рыцарей Карла Бургундского в Швейцарии (вторая половина пятнадцатого века) возникла «насущная необходимость» в регулярной армии. Хватит развлекать скучающих дам турнирами и роскошным вооружением, тешить удаль молодецкую, врезаясь во вражеские ряды, погибать ради чести, так как на жизнь наплевать. Погибать вовсе необязательно, гибель грустное событие, ведь убиенный мог бы еще приносить пользу. Регулярная армия, четкий шаг, духовой оркестр, шикарный тамбурмажор, генерал смахивает слезу: и все же золотые галуны дороги, экономичней накладное серебро. И зачем губительным вихрем греметь над чужой страной, оставляя пожарища и тягучие женские стоны, лучше поставить гарнизоны и выжимать деньги и кровь правильной осадой. Е.Головин

- Что делать, когда накрывает бессмысленность жизни? Вот ты - умный человек, что ты делаешь? Или у тебя всегда смысл есть? - Ну, чем умнее человек, тем чаще накрывает бессмысленность. Ты же знаешь... - И что ты делаешь? - Трогаю жизнь. Снимаю с себя все лишнее - очки, шляпу, перчатки, ботинки... И ощущаю. - Как это? - Потрогать смысл нельзя, а потрогать дерево в лесу можно. Погладить смысл нельзя, а кота - можно. Понюхать смысл нельзя, а свежесмолотый кофе - да. Обнять смысл нельзя, а того, кого любишь, - можно, и сыграть на его спине турецкий марш. Примерить смысл нельзя, а новое пальто - можно. Услышать смысл нельзя, а шум моря - можно. Выбрать смысл нельзя, а пахучую шершавую дыню - можно... - И это помогает найти смысл? - Это помогает не думать о нем. Мне кажется, в этом и есть высший смысл. - А напомни мне турецкий марш, пожалуйста. Татьяна Петкова

- Так что Ты думаешь обо всём что сейчас происходит в мире? - Какое прекрасное время для жизни если вы любите театр абсурда.

Оглянитесь вокруг себя и вы увидите общество, состояние — я бы сказал... дебильных переростков, которые так и остались в детском возрасте, которые воспринимают весь окружающий мир как то, в чём что-то происходит по отношению к ним. Не само по себе. Даже цветок в мире, с точки зрения ребёнка, не растёт сам по себе — как автономное явление жизни. Или — вокруг темно и копошатся демоны, которые окружают их светлый остров, — конспирации, заговоры, намерения по отношению к ним. Первый же философский акт вырастания состоит в следующем — кстати, я сейчас вспомнил фразу, которую в своё время сказал Людвиг Витгенштейн: мир не имеет по отношению к нам никаких намерений. Это — взрослая точка зрения. А ведь взрослые могут вести себя по-детски — вспомните, что один персидский царь, которому было угодно завоевать Грецию, отправил флотилию в Грецию, а в это время разбушевалось море и потопило всю его флотилию. И он приказал высечь море. Смешной акт. А подумайте о себе, сколько раз мы высекаем море, или высекаем мир, потому что нам кажется, что у мира были по отношению к нам намерения. Мераб Мамардашвили.

— Если мы позволим себе застыть в своих суждениях, то это будет означать угасание Бене Гессерит.